На протяжении многих лет было принято воспринимать переход первобытного человека от охоты и собирательства к земледелию просто как очевидный исторический факт. Впоследствии были сформулированы теории, так или иначе объясняющие механизмы этого явления, которое называют «неолитической революцией».
Это выражение ввел небезызвестный историк-марксист Вир Гордон Чайлд , чьими наработками совсем недавно воспользовались американские исследователи, доказавшие .
Современная же наука обладает впечатляющим арсеналом наработок и технологий, позволяющих хотя бы частично перевести исследования из разряда сугубо теоретических в практическое русло, пусть и посредством моделирования. К новейшим разработкам прибег и американско-корейский тандем ученых, показавший, как
переход к сельскому хозяйству был сопряжен с изменением уже зародившегося института собственности.
Известный еще в СССР марксист и исследователь Самуэль Боулс и его коллега Чжон-Кё Чхве из американского использовали имевшиеся в их распоряжении климатические, археологические и геологические данные
для воссоздания той обстановки, что сопутствовала неолитической революции, которая произошла на стыке двух геологических эпох — заканчивавшегося на тот момент плейстоцена и продолжающегося до сих пор голоцена — то есть примерно 12 тысяч лет тому назад.
Не так давно , как на стыке двух этих эпох тихоокеанские аборигены уничтожали уникальные виды птиц. Сейчас же целью исследователей было выяснить, как имевшиеся условия способствовали тому, что переход к оседлому земледельческому хозяйству и появление новой системы собственности стали возможными.
Выяснилось, что первоначально, в конце плейстоцена, переход к сельскому хозяйству был явлением массовым. Этому способствовали не только определенные эволюционные подвижки, произошедшие с человеком, но и сложившиеся климатические условия. Позднее, однако,
природа сыграла злую шутку: климат вновь изменился, и оказалось, что человеку гораздо эффективнее вновь вернуться к охоте и собирательству, нежели прилагать огромные усилия для того, чтобы в новых условиях выживали высаженные им растения. Так, например, были вынуждены сделать жители австралийского побережья, Калифорнийского полуострова и современной Западно-Капской провинции ЮАР. Аграрная революция в этих местах произошла гораздо позднее, а именно с прибытием европейских колонизаторов,
хотя условия для ведения сельского хозяйства там уже успели стать более чем благоприятными.
На других же землях человек обосновался гораздо более основательно: например, в Индии, Скандинавии и Леванте. Изначально переход к земледелию представлялся не совсем выгодным: в силу низкого развития технологий люди были не в состоянии собирать необходимый для выживания урожай. Тем не менее,
фермеры и охотники с собирателями продолжали сосуществовать в своеобразном симбиозе до тех пор, пока земледелие и скотоводство не стали полностью обеспечивать потребности людей.
Однако оседлый образ жизни сам по себе способствовал улучшению демографических условий, в частности, теперь шанс выжить и вырасти был у гораздо большего количества детей.
Тем временем развивались и иные механизмы, которые были связаны с сельским хозяйством лишь косвенно. Речь идет о системе собственности:
если бытовавшие до начала неолитической революции механизмы основывались на экономике дара, то теперь их место стала занимать частная собственность. Получается, что определенные блага и ресурсы — земля, урожай и скот — были попросту приватизированы новыми «владельцами».
Таким образом, переход к сельскому хозяйству произошел как раз благодаря тому, что множество людей иначе подошло к проблеме владения чем-либо и решилось использовать новые, но на тот момент не очень проверенные технологии.
Стоит отметить, что произошло все это далеко не сразу: пресловутый переход занял от 2 до 4,5 тысяч лет. За такой солидный промежуток времени собиратели и охотники окончательно утратили лидирующие позиции — появившиеся механизмы семейного хозяйства поспособствовали развитию и утверждению института частной собственности.
Однако необходимо уточнить, что переход к сельскому хозяйству шел не только долго, но порой и кровопролитно. Так, например, это происходило на Ближнем Востоке.
Вот как объяснил этот процесс «Газете.Ru» профессор Самуэль Боулс: «Люди перешли к сельскому хозяйству и оседлому образу жизни не потому, что того требовали обстоятельства».
Это произошло благодаря банальной человеческой жадности: люди увидели, что теперь, выращивая растения и приручая животных, они вполне могут не зависеть ни от кого, кроме своих близких, объясняет профессор.
По прошествии времени человек уже владел достаточным количеством семян, не понаслышке знал, как, что и в каком количестве необходимо выращивать. Неолитическая революция свершилась, а вместе с ней появился институт частной собственности и новый уклад жизни.
§2. Переход к оседлости и начало имущественного расслоения общества
Истории перехода к оседлости и
формирования аграрных цивилизаций посвящен огромный массив литературы. Детальное обсуждение этих процессов - за пределами нашей темы. Для нас важны те систематические изменения, которые происходят в организации общественной жизни на этом этапе.
Переход к сельскому хозяйству ведет к оседлой жизни не сразу. Первый шаг - подсечно-огневое земледелие -- оставляет возможность для миграции сообщества. Однако по мере роста плотности населения таких возможностей становится все меньше. Приходится возделывать одни и те же земельные участки. Это стимулирует оседлость, постоянную жизнь всего сообщества и каждой семьи в деревне, которая остается на одном и том же месте в течение многих поколений19.
Общество охотников-собирателей мобильно. Закрепление охотничьих угодий если и происходит, то не связано с жесткой технологической необходимостью. Обитающие в этих угодьях дикие животные и птицы лишь потенциальная добыча, но не собственность. В оседлом сельском хозяйстве все иначе. Возделывающая землю семья должна до начала пахоты и сева знать границы своего надела, на урожай с которого она может рассчитывать. Отсюда необходимость в определенных отношениях земельной собственности: земля - ключевой производственный фактор аграрной цивилизации. Эта собственность может перераспределяться в пределах общины, закрепляться за большими семьями, наследоваться или не наследоваться, но в любом случае должны существовать закрепленные обычаем земельные отношения, порядок разрешения споров. Это подталкивает аграрное общество к созданию более развитых, чем в предшествующую эпоху, форм общественной организации20. Проблемы, связанные с отношениями земельной собственности, усугубляются с приходом земледелия в долины больших рек. Здесь поселения земледельцев не отделены друг от друга крупными массивами необрабатываемых земель, расположены рядом. Их жители общаются с соседями. Возникают новые отношения, в том числе связанные с координацией совместной деятельности.
Технологии орошаемого земледелия трудоемки. Для мелиорации, орошения и полива полей, организации водопользования необходимо множество рабочих рук, которых в одной деревне может просто не найтись. Но соседям-земледельцам тоже нужна вода, и они объединяют и координируют свои усилия, всем миром внедряя передовые по тем временам сельскохозяйственные технологии. Неудивительно, что развитые цивилизации - не просто оседлые сельскохозяйственные общины, а именно цивилизации, - зарождаются в районах орошаемого земледелия - в Шумере, Египте.
Еще Ш. Монтескье отмечал, что усиление центральной власти связано с орошаемым земледелием. Этой же точки зрения придерживаются многие современные исследователи21. К. Витфогель, рассматривая специфические черты восточной деспотии, свел все к мелиорации и орошению22. Однако основы китайской централизованной бюрократии сформировались еще тогда, когда подавляющая часть населения Китая жила на неорошаемых землях. Лишь многие века спустя центр китайской цивилизации смещается на юг, в районы орошаемого земледелия. Бесспорно, технологии орошаемого земледелия способствовали становлению централизованной бюрократии в аграрных обществах, но не были главной и единственной его причиной.
Авторы некоторых работ, посвященных последствиям неолитической революции, отмечают, что формирование аграрного общества с характерными для него проблемами, связанными" с регулированием отношений собственности, в первую очередь собственности на землю, предполагает усиление стратификации, выделение специализированных функций, мало совместимых с регулярным трудом в сельском хозяйстве. Отсюда необходимость в редистрибуции, т.е. мобилизации части ресурсов сельского сообщества на выполнение этих общих функций, на обеспечение круга тех, кто контролирует этот поток ресурсов, его распределение. Затраты на содержание тех, кто осуществляет общее руководство хозяйством - хозяйственное, административное, идеологическое, - так или иначе институциализируются, становятся привычными23.
Для оседлого земледелия важно точно знать время, когда следует приступать к посевной и уборке урожая. Особенно это важно для ближневосточного центра цивилизации, где нет задаваемой муссон-ным циклом смены сезонов. Отсюда необходимость накопления и систематизации астрономических знаний, подготовки людей, способных выполнять эту функцию. Такая деятельность была связана с религиозными обрядами. Первые привилегированные группы, которые мы обнаруживаем в истории аграрных цивилизаций, - элиты религиозные. Характерная черта многих ранних цивилизаций - расположение храмов в речных долинах.
Первоначально административная иерархия в оседлых сельских сообществах не очень заметна, схожа с установлениями, характерными для эпохи охоты и собирательства. Принято считать вождество первой формой социальной организации с централизованным управлением и наследственной клановой иерархией, где существуют имущественное и социальное неравенства, однако нет формального репрессивного аппарата24.
Первые зафиксированные в дошедших до нас источниках случаи, когда ресурсы земледельческих сообществ объединялись для выполнения специфических задач, стоящих перед оседлыми храмовыми хозяйствами, встречаются у шумеров. Они выделяли земли для совместной обработки. Урожай шел на нужды священнослужителей. Примеры протогосударств (вождеств)25, где еще не существует регулярного налогообложения, а общественные функции выполняются за счет даров правителям, не носят фиксированного и регулярного характера, - это Шумер периода Лагаша, Китай периода Шань, Индия Ведического периода.
Общественные работы на принадлежащих всему сообществу полях воспринимаются здесь еще не как повинность, а как часть религиозного обряда26. Со временем появляется возможность изымать и перераспределять часть урожая, который превышает минимум, необходимый для пропитания семьи земледельца. А раз так - кто-то попытается специализироваться на изъятии и перераспределении, используя для этого насилие27.
Таким образом, переход к оседлому земледелию вносит в организацию общества важный для последующей истории аспект: изменяется баланс стимулов к применению насилия. Если есть многочисленное невоинственное оседлое население, которое производит значительные по масштабам времени объемы сельскохозяйственной продукции, рано или поздно появится организованная группа, желающая и способная перераспределить часть этих ресурсов в свою пользу - отнять, ограбить, обложить нерегулярной данью или упорядоченным налогом. Это явление неплохо исследовано, и не о нем сейчас речь. Для нас важно, к чему это приводит. Возникает пропасть неравенства между большинством крестьянского населения и привилегированной верхушкой, готовой насильственно присваивать часть произведенной крестьянами продукции. Это важная черта аграрного общества. Именно во время его становления получают распространение грабительские набеги за добычей23.
В отличие от охоты, где навыки производственной деятельности мужчин близки к военным навыкам, земледелие по своей природе - занятие мирное. Первоначально, как уже говорилось, оно вообше было женским29. На ранних стадиях перехода к земледелию мужчины охотятся. Женщины, традиционно занимавшиеся собирательством, начинают осваивать мотыжное земледелие. Лишь постепенно, по мере роста роли земледелия в производстве продуктов питания, с появлением орудий, требующих больших усилий, в первую очередь плуга, в земледелии возрастает роль мужского труда.
Если для коллективной охоты необходимо организационное взаимодействие, то оседлое земледелие ничего подобного не требует. Оно позволяет значительно увеличить ресурсы питания, получаемые с той же территории. Сезонный характер земледелия вызывает необходимость накапливать запасы пищи. Чем дальше развивается сельское хозяйство, тем больше средств требуется на улучшение земли, ирригацию, хозяйственные постройки, инвентарь, жилища, домашний скот30. У крестьянина есть что отнять. Переселение для него сопряжено с серьезными издержками, ему проще откупиться от воинственного соседа, чем бежать с насиженного места. Применение насилия для присвоения результатов крестьянского труда становится выгодным, а потому получает широкое распространение31.
С этого начинается переход от характерных для ранних цивилизаций храмовых хозяйств в речных долинах к царствам и деспотиям. Механизмы этого перехода - завоевание либо противодействие завоевателям. Любая жесткая схема, применяемая для описания процесса социально-экономической эволюции, плохо совместима с реалиями исторического процесса. По Ф. Энгельсу, возникновению государства непременно предшествует расслоение общества32. По К. Каутскому, сначала в войнах и завоеваниях возникает государство и лишь потом начинается общественное расслоение33. В реальности эти процессы переплетаются. Развивается аграрное производство, оседает на земле и концентрируется земледельческое население, возникает необходимость регулировать права собственности на землю, организовывать общественные работы, создаются предпосылки присвоения и перераспределения прибавочного продукта, складываются группы, специализирующиеся на насилии, и привилегированные, не занятые в сельском хозяйстве элиты, образуются государства. Все это происходит отнюдь не поочередно, в какой-то заданной последовательности, а одновременно, параллельно34. Специализация на насилии, связанное с ней право иметь оружие - обычно прерогатива элит35. В аграрных цивилизациях нередко практиковалась конфискация оружия у крестьян36.
Насилие и его формы, перераспределение материальных ресурсов - предмет специальных исторических исследований. Иногда сформировавшиеся протогосударственные структуры раннеаграрного периода вступают в стычки с соседями. Это приносит им военную добычу, рабов, дань. Случается, что вступающее в конфликт с соседями агрессивное протогосударство порождает эффект снежного кома: у других сообществ остается единственный выбор - подчиниться и платить дань или стать столь же сильными и агрессивными. Нередко в роли племен, специализирующихся на организованном насилии, выступают скотоводы-кочевники37. В отличие от оседлых земледельцев у них производственные и военные навыки практически неразделимы, поэтому кочевое племя может выставить больше подготовленных, привыкших к совместным боевым действиям воинов, чем (при том же количестве) племя земледельцев. Набеги кочевников стали едва ли не важнейшим элементом в формировании аграрных государств38.
Показателен пример варваров, обитавших вблизи центров аграрных цивилизаций. Они могли заимствовать технические новшества, прежде всего в области военного дела, у более развитых соседей; у них были стимулы к завоеваниям (богатства тех же соседей) и преимущества старого, нецивилизационного устройства жизни, где каждый мужчина - воин. Речь идет о первой цивилизации, известной нам из достоверных исторических источников, - шумерской. В отличие от Египта Месопотамия не имела естественных, легкообороняемых границ, была открыта для набегов. Расцвет городов Междуречья создавал варварам стимулы к насильственному отъему богатств, грабежам. В то же время весь социальный порядок шумерских поселений формировался духовенством, а не ориентированными на насилие структурами государства. Это препятствовало полноценной обороне от варварских набегов.
Возникшее в Междуречье царство как организационная форма отличалось от складывающегося эволюционным путем земледельческого общества, которым управляло духовенство. Это связано и с влиянием соседствующих пастухов-семитов, и с семитским завоеванием оседлых шумеров. Основатель Аккадской империи Саргон - один из известных нам по письменным источникам создатель древнего государства, который воспользовался удачным географическим расположением земель и этнокультурными особенностями их жителей и соседей39.
Завоеватели, установив контроль над оседлыми земледельцами, становились новой элитой, сплачивались вокруг власти, способствовали ее усилению. Будучи для местных чужаками, они облагали население высокими налогами40. Без чужеземной элиты формирование государства шло медленнее: в складывающихся социальных структурах долго сохраняются элементы племенного родства, власти в своих действиях ограничены представлениями о правах и свободах соплеменников.
Существует термин «неолитическая революция». Когда его слышишь, то представляется масса бородатых всклокоченных людей в шкурах, вооруженных примитивными топорами и копьями. Эта масса бежит с воинственными воплями на штурм пещеры, где засела толпа точно таких же людей, бородатых, всклокоченных, с примитивными топорами и копьями в ручищах. На самом деле этим термином обозначается смена форм хозяйствования - от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. Неолитическая революция стала следствием перехода от кочевничества к оседлости. Именно так, сначала человек стал вести оседлый образ жизни, затем освоил земледелие и одомашнил некоторые виды животных, просто вынужден был освоить. Затем появились первые города, первые государства… Современное состояние мира - следствие того, что человек когда-то перешел к оседлости.
Первые постоянные поселения людей появились около 10-13 тысяч лет назад. Где-то они появились раньше, где-то позже, в зависимости от региона мира. Древнейшие, первейшие - на Ближнем Востоке - около 13 тысяч лет назад. Одно из первых, из тех, что найдены и откопаны археологами, - Мурейбет на территории Сирии, на берегу Евфрата. Оно возникло около 12 200 лет назад. Его населяли охотники-собиратели. Дома они строили по типу кочевых съемных жилищ - круглыми, 3-6 метров в диаметре, но гораздо основательнее: использовали куски известняка, скрепляли их глиной. Крыша накидывалась из стеблей камыша. Надежность жилищ - единственное, в чем жители оседлой Мурейбеты превосходили кочевников. Более важный фактор - пища. Питались в Мурейбете скуднее кочевников. Зависели от случая - уродятся в этом сезоне дикорастущие бобы, желуди и фисташки или урожай будет незначительным, не хватит толком племени; пройдет ли поблизости стадо газелей или нет, будет ли достаточно рыбы в реке. Одомашнивание (или «доместикация», на научном языке) растительной пищи в Мурейбете произошло через тысячу лет после возникновения поселения: научились самостоятельно выращивать пшеницу, рожь и ячмень. Одомашнивание животных произошло еще позже.
Короче говоря, продовольственной причины для создания поселения на берегу Евфрата не было. Постоянное поселение, наоборот, создавало регулярные продовольственные трудности. То же самое в других регионах - обитатели древнейших оседлых деревень питались скуднее, чем их кочевые современники. Если взять все регионы, где раньше других происходил переход от кочевничества к оседлости - Ближний Восток, области на Дунае и в Японии - то получится, что между появлением оседлых поселений и следами первых доместицированных растений прошло от одной до трех тысячи лет (то есть в сирийской Мурейбете жители относительно быстро сообразили, как самим выращивать зерно). В настоящее время большинство палеоантропологов считает, что обитатели первых стационарных поселений жили существенно беднее и питались менее разнообразно и обильно, чем бродячие охотники. А продовольственная безопасность, обеспеченность пищей - одна из основных причин движения человеческих цивилизаций. Значит, еда отпадает - не из-за нее люди стали жить оседло.
Важный момент - мертвецов хоронили в жилых домах древнейших поселений. Предварительно скелеты очищались - оставляли трупы на деревьях, их обклевывали птицы, либо самостоятельно счищали мясо, мягкие ткани с костей, - после хоронили под полом. Череп, как правило, отделяли. Черепа хранили отдельно от других костей, но тоже в жилище. В Мурейбете их выставляли на полки в стенах. В Телль Рамаде (Южная Сирия) и Бейсамуне (Израиль) черепа были водружены на вылепленные из глины фигуры - подставки высотой до четверти метра. Для людей 10-тысячелетней давности, вероятно, именно череп символизировал личность умершего, поэтому столько почтения, столько уважения к нему. Черепа использовали в религиозных обрядах. К примеру, их «кормили» - делились с ними пищей. То есть умершим предкам оказывалось всяческое внимание. Возможно, их считали незаменимыми помощниками в делах живых, с ними обязательно поддерживали связь, к ним обращались с молитвами, с просьбами.
Основываясь на находках захоронений в древнейших поселениях, историк-религиовед Андрей Борисович Зубов выводит теорию, что человечество начало переходить на оседлость из-за своих религиозных убеждений. «Такое внимание к предкам, родоначальникам, продолжающим помогать живым в их и временных, земных, и в вечных, небесных, нуждах, такое чувство взаимозависимости поколений не могло не отразиться и в организации жизни. Могилы предков, священные реликвии рода, нужно было максимально приблизить к живым, сделать частью мира живых. Потомки должны были зачинаться и рождаться буквально «на костях» праотцов. Не случайно захоронения часто находят под теми глинобитными скамьями неолитических домов, на которых сидели и спали живые.
Кочевой образ жизни, характерный для палеолита, вступал в столкновение с новыми религиозными ценностями. Если могилы предков должны быть как можно ближе к дому, тогда или дом должен быть недвижим или кости переноситься с места на место. Но почитание родящей стихии земли требовало стационарных погребений - зародыш новой жизни, погребенное тело, не мог по мере необходимости изыматься из утробы. И поэтому единственное, что оставалось человеку протонеолита - это осесть на землю. Новый строй жизни был труден и непривычен, но тот духовный переворот, который произошел в сознании людей около 12 тысяч лет назад, требовал выбора - или пренебречь родом, общностью с предками ради более сытой и удобной бродячей жизни, или связать себя навсегда с могилами предков нерасторжимыми узами единства земли. Некоторые группы людей в Европе, на Переднем Востоке, в Индокитае, на Тихоокеанском побережье Южной Америки сделали выбор в пользу рода. Они-то и положили начало цивилизациям нового каменного века», - делает заключение Зубов.
Слабое место теории Зубова - опять же продуктовое оскудение. Древние люди, переставшие кочевать, получается, уверовали, что их предки и боги желают им полуголодного существования. Чтобы смириться со своим пищевыми бедствиями, пищевым дефицитом, должны были уверовать. «Предки-черепа-кости благословили нас на голодание, на тысячу лет голодания», - учили родители своих детей. Так выходит из теории Зубова. Да не могло этого быть! Ведь костям молились о даровании больших благ: спасти от нападения хищников, от грозы, чтобы удачно прошла предстоящая рыбалка, охота. Наскальная живопись того периода и более ранняя - множество диких животных на стенах и потолках пещер - интерпретируется как мольба об успешной охоте, обильной добыче.
«Палеолитические Венеры» - ими пользовались, чтобы получить поддержку сил Жизни. Невероятно, невозможно, чтобы в самых разных регионах мира люди решили, что боги, высшие силы хотят, чтобы они осели и оголодали. Скорее наоборот: осевшее племя, закопавшее кости предков под полами своих жилищ, понимает, что рацион их уменьшился, и решает, что такова кара от предков - потому что нарушили образ жизни, кочевничество, принятый у предков, у тысяч поколений предков вглубь времен. Не осело бы добровольно ни одно племя, если это вело к продовольственным проблемам. Добровольно - нет. Но вот если их заставили, принудили - да.
Насилие. Насильно одни племена заставляли оседать другие. Чтобы побежденные охраняли священные кости. Одно племя побеждало, избивало другое, принуждало побежденных в качестве контрибуции охранять черепа и скелеты умерших предков. Кости в земле, черепа на полках - побежденные, угнетенные «кормят» черепа, проводят для них праздники - чтобы умершим отцам было не скучно на том свете. Где надежнее всего хранить самое ценное? Дома, да. Поэтому кости под полом, черепа на полках круглых жилищ.
Вероятно, не только для охраны мертвецов использовали победители побежденных. В древнейшем оседлом поселении Европы - Лепенски Вир, в Сербии, на берегу Дуная, оно появилось около 9 тысяч лет назад - древнейшая часть поселения имела сезонный характер. Избитое племя или слабейшие из племени принуждались оседать на несколько месяцев в году, чтобы заниматься некой работой в интересах сильнейших. Производили топоры или копья, занимались сбором урожая дикорастущих растений. Работали в интересах сильнейших.
Со временем на оседлость переходили и победители, сильнейшие - скорее всего, когда поняли, что с помощью побежденных можно разрешать вообще все свои нужды. Разумеется, для хозяев поселения строились особые жилища: больше по площади, с алтарями, дополнительными помещениями. Среди остатков одного из древнейших поселений Иерихона нашли башню 8-метровой высоты, диаметром 9 метров. Возраст башни - около 11 500 тысяч лет. Старший преподаватель кафедры археологии Тель-Авивского университета Ран Баркай считает, что ее построили для устрашения. Такого же мнения профессор Московского архитектурного института Вячеслав Леонидович Глазычев: «Башня - это еще своего рода замок, господствующий над всем городком и противопоставляющий его рядовым обитателям обособившуюся от них власть». Иерихонская башня - пример того, что сильнейшие тоже стали переходить к оседлости и контролировать тех, кого они заставили работать на себя. Подчиненные, эксплуатируемые, наверняка, бунтовали, пытались избавиться от правителей. А правители придумали засесть в мощной башне, спрятаться в ней от неожиданного нападения, от ночного восстания.
Таким образом, принуждение, насилие - в корне возникновения оседлости. Оседлая культура изначально несет заряд насилия. И в дальнейшем ее развитии заряд этот увеличивался, росли его объемы: первые города, государства, рабство, все более и более изощренное уничтожение одних людей другими, деформация религиозного мышления в пользу подчинения царям, жрецам, чиновникам. В корне оседлости - подавление человеческой природы, естественной потребности человека - кочевничества.
«Без Принуждения не могло быть основано ни одно поселение. Над рабочими не было бы надсмотрщика. Реки не разливались бы», - цитата из шумерского текста.
Фев 16, 2014 Александр Рыбин
Политическая организация усложняется с переходом к оседлости и производящему хозяйству (земледелию и животноводству) В археологии данное явление нередко называют «неолитической революцией». Переход к производящему хозяйству стал важной, революционной вехой в истории человеческой цивилизации. С этого времени раннепервобытные локальные группы сменили устойчивые, оседлые формы общины, численность которых составляла от многих десятков до нескольких тысяч человек. Внутри общин усилилось неравенство, возникли возрастные статусы, имущественная и социальная дифференциация, появились зачатки власти старейшин. Общины объединялись в неустойчивые надобщинные образования, в том числе в племена.
Для ранних и развитых земледельческих обществ характерен широкий спектр форм политического лидерства. Наиболее интересным примером лидерства в раннеземледельческих обществах является институт бигмена (от англ, bigman). Принципиальное отличие власти бигменов от власти вождей - это ненаследуемый характер их общественного статуса. Бигме- нами становились, как правило, наиболее инициативные люди, которые выделялись своими разнообразными способностями, обладали физической силой, отличались трудолюбием, были хорошими организаторами и могли улаживать конфликты. Они были храбрыми воинами и убедительными ораторами, некоторым из них приписывались даже особые магические способности, умение колдовать. Благодаря этому бигмены увеличивали богатство своих семей и общинных групп. Однако увеличение богатства не вело автоматически к повышению социальных позиций.
Источник высокого статуса бигмена - это его престиж, связанный с организацией массовых пиршеств и раздач. Это позволяло ему создавать сеть зависимых лиц, что дополнительно способствовало его преуспеванию. Однако влияние бигменов не было стабильным. Оно постоянно находилось под угрозой потери своих приверженцев. Бигмен вынужден был демонстрировать свой высокий статус, тратить значительные средства на организацию коллективных церемоний и пиров, раздавать своим соплеменникам подарки. «Бигмен копит не для того, чтобы использовать для одного себя, а для того, чтобы раздавать это богатство. Каждое важное событие в жизни человека - свадьба, рождение, смерть, и даже постройка нового дома или каноэ - отмечается пиршеством, и чем больше пиршеств устраивает человек, с чем большей щедростью выставляет он угощения, тем выше его престиж» .
Политическая власть и статус бигмена были персональны, т.е. не могли передаваться по наследству, и нестабильны, поскольку зависели исключительно от личных качеств кандидата, его способности обеспечивать свое престижное положение посредством раздачи массовых подарков.
Американский антрополог Маршалл Салинз (р. 1930) отмечает такую сторону жизни и деятельности бигмена в меланезийском обществе, как открытая конкуренция статусов. Тот человек, который имеет амбиции и пробивается в бигмены, вынужден интенсифицировать свой собственный труд и труд членов своих домохозяйств. Он приводит слова Хогбина: главе мужского дома у бусама Новой Гвинеи «приходилось работать больше, чем кому бы то ни было, чтобы пополнять свои запасы продовольствия. Претендующий на почет не может почить па лаврах, он должен постоянно проводить большие празднества, накапливая доверие». Общепризнано, что ему приходится «вкалывать» день и ночь: «его руки постоянно в земле, а со лба то и дело стекают капли пота» . Смысл проведения празднеств заключался в том, чтобы повысить свою репутацию, увеличить число сторонников и сделать других должниками. Личная карьера бигмена имела общее политическое значение. Когда он выходит за пределы узкой группы своих сторонников и начинает спонсировать общественные празднества, с помощью чего укрепляет престиж, «делает себе имя в широком кругу». «Бигмены со своими потребительскими амбициями, - пишет М. Салинз - являются средствами, с помощью которых сегментированное общество, "обезглавленное" и разбитое на маленькие автономные общины, преодолевает этот раскол, по крайней мере в сфере обеспечения продовольствием, и формирует более широкий круг взаимодействия и более высокий уровень кооперации. Заботясь о собственной репутации, меланезийский бигмен становится концентрирующим началом племенной структуры» .
Племя. Понятие «племя» может трактоваться двояко: как один из типов этнических общностей на ранних этапах исторического процесса и как специфическая форма социальной организации и структура управления, характерная для первобытности . С точки зрения политической антропологии, важен второй подход к этому термину. Племя - это надобщин- ная политическая структура. Каждый сегмент племенной организации (община, линидж, патронимия и т.д.) экономически независимы. Лидерство в племенах, как и в локальных группах, является личным. Оно основывается исключительно на индивидуальных способностях и не предполагает каких-либо формализованных должностей.
Учеными выделяются две исторические формы племенной организации: ранние и «вторичные». Ранние, архаические племена представляли собой аморфные, не имеющие четких структурных границ и общего руководства совокупности сегментов различных таксономических уровней. Основными признаками этих племен были: отношения родства, единая территория обитания, общее название, система ритуалов и церемоний, собственный языковый диалект. Для их обозначения используются термины: «соплеменность», «максимальная община», «скопление локальных групп», «первичное племя» и т.д.
В качестве примера можно рассмотреть племена нуэров, которые описал британский антрополог Эдван Эванс-Притчард (1902-1973). Племена нуэров разбиты на сегменты. Самые крупные сегменты Эванс-Причард называет первичными отделами племени; они, в свою очередь, делятся на вторичные отделы племен, а те - на третичные отделы. Третичный отдел племени охватывает несколько деревенских общин, которые состоят из родственных и домовых групп. Так, племя Л у делится на первичные отделы гун и мор. Первичный отдел гун делится на вторичные отделы рум- джок и гаатбал. Вторичный отдел гаатбал, в свою очередь, делится на третичные отделы ленг и ньярквач .
Чем меньше сегмент племени, тем компактнее его территория, тем сплоченнее его члены, тем разнообразнее и крепче их общие социальные связи, а поэтому сильнее и ощущение единства. Племена нуэров характеризуются принципами сегментации и оппозиции. Сегментация означает деление племени и его подразделений на сегменты. Второй принцип отражает оппозиционность между сегментами племени. Эванс-Причард пишет по этому поводу: «Каждый сегмент также расколот, и между его частями существует оппозиция. Члены каждого сегмента объединяются для войны против смежных сегментов того же порядка и объединяются с этими смежными сегментами против более крупных отделов» .
«Вторичная» форма племени в политическом отношении является более интегрированной структурой. Она имела зародышевые органы общеплеменной власти: народное собрание, совет старейшин и военных и (или) гражданских вождей. Л. Морган обрисовал подобный тип общества в книгах; «Лига ходеносауни, или ирокезов» и «Древнее общество». Исследователь выделял следующие признаки ирокезского племени: единые территория, название, диалект языка, верования и культура, право утверждать и смещать мирных вождей - сахемов, военачальников и прочих. Племена делились на две экзогамные группы - фратрии, последние состояли из родов и более мелких структурных подразделений. Всего было пять племен ирокезов. Они могли выставить в совокупности 2200 воинов.
В племенной совет входили вожди родов, военачальники, пожилые женщины. Все заседания проходили публично, в присутствии взрослых членов племени. На совете решались споры между родовыми подразделениями, объявлялись войны, заключались мирные соглашения, урегулировались отношения с соседями, выбирались вожди. Кандидатуру на должность сахема из числа пожилых воинов, отличившихся в войнах и обладавших репутацией щедрых и мудрых, предлагала самая старшая женщина. После утверждения на племенном совете и на совете конференции сахем получал символ своей власти - рога. Если он не справлялся со своими обязанностями, то ему «обламывали рога» - лишали священного статуса. Вожди избирались также на совете лиги племен. Верховный вождь конференции избирался от одного из племен . Этнографическими примерами «вторичных» племен могут также считаться многие из обществ кочевпиков-ското- водов Северной Африки и Евразии (арабы, туареги, пуштуны и др.).
В 60-е гг. XX в. взгляд на племя как на универсальный институт первобытной эпохи был подвергнут критике в западной антропологии. В настоящее время большинство зарубежных исследователей придерживается точки зрения Мортона Фрида (1923-1986), согласно которой племена возникали только как следствие внешнего давления развитых государственных обществ на безгосударственные, и такая форма социальной организации имеет исключительно вторичный характер. В соответствии с данным мнением, «племя» не включается в обязательный перечень форм перехода политической организации от локальных групп к государственности .
В связи с этим необходимо заметить, что концепция племени имеет важное значение для понимания особенностей вождества, которое явилось следующей ступенькой на пути к государственности. Племенное общество является менее сложной формой управления и власти, чем вождесгво. В вождестве народ отстранен от управления, тогда как в племенном обществе народное собрание наряду с советом старейшин и институтом вождей является важным инструментом выработки и принятия решений. В вождестве существует иерархия власти, социальная стратификация, редистри- бутивная система, получает развитие культ вождей. Племя характеризуется больше декларируемой, чем реальной иерархией, более эгалитарной социальной структурой, отсутствием редистрибутивной системы, институт вождей начинает только складываться.
Вождество. Теория вождества (от англ, chiefdom) разработана представителями западной политической антропологии. В рамках этой концепции вождество рассматривается как промежуточная стадия между безгосударственными обществами и государственными. Наиболее фундаментальные стороны теории вождества были сформулированы в трудах Э. Сервиса и М. Салинза . История открытия и последующего развития теории вождества подробно освещена в работах российских исследователей С. Л. Васильева и Н. Н. Крадина. Понятие «вождество», или «чифдом», вошло в научный аппарат российских исследователей и нашло отражение в научной и учебной литературе.
Вождество можно определить как форму социополитической организации позднепервобытного общества, характеризующуюся централизованным управлением, социальным и имущественным неравенством, редистрибутивной системой перераспределения, идеологическим единством, но отсутствием репрессивного аппарата принуждения.
Основными признаками вождества являются следующие:
- а) наличие надлокальной централизации. В вождествах существовали иерархическая система принятия решений и институт контроля, но существующие органы власти не имели аппарата принуждения и не имели права на применение силы. Правитель вождества имел ограниченные полномочия;
- б) вождества характеризуются достаточно четкой социальной стратификацией и ограниченным доступом простых общинников к ключевым ресурсам; наблюдается тенденция к отделению элиты от простых масс в замкнутое сословие;
- в) важную роль в экономике вождеств играла редистрибуция, означавшая перераспределение прибавочного продукта;
- г) для вождеств характерна общая идеологическая система, общий культ и ритуалы.
Вождества характеризуются социальной дифференциацией. Самые простые вождества делились на вождей и простых общинников. В более стратифицированных обществах имелись три основные группы: верхняя - наследственные вожди и другие категории элиты; средняя - свободные полноправные члены; низшая - различные группы неполноправных и бесправных лиц.
В качестве примера можно привести одно из традиционных обществ Северо-Восточной Танзании второй половины XIX в. Вождества здесь обычно состояли из общин численностью 500-1000 человек. Каждая из них возглавлялась помощниками вождя (валоло) и старейшинами (уачили), которые соединяли общины с центральным поселением. Общее количество этих лиц не превышало несколько десятков человек. Общинники подносили вождю подарки продуктами, скотом, пивом. За это вождь обеспечивал подданных магической защитой в отношениях с богами, защищал от при
В Средней Азии в X-XI вв. наряду с существованием отдельных полуоседлых и оседлых групп, занимавшихся также , было кочевое экстенсивное скотоводство. Большим подспорьем у кочевников был охотничий промысел. В городах огузы и туркмены занимались и ремеслами. Примерно такое же положение складывалось вначале и у (основу их составляли огузы и туркмены) в Анатолии: их главным занятием оставалось кочевое скотоводство. Так, мемуарист третьего крестового похода Тагенон писал (1190 г.), что тюрки в Конье жили в шатрах. Марко Поло дает такую характеристику туркменам Анатолии: «живут они в горах и в равнинах, повсюду, где знают, что есть привольные пастбища, так как занимаются скотоводством» . Примерно так же описывал туркмен и итальянский монахдоминиканец Р. Монтекроче, посетивший Малую Азию на рубеже XIII-XIV вв. Марко Поло упоминает о «добрых туркменских лошадях», «хороших дорогих мулах». О «добрых конях» сообщает и Хайтон. Видимо, это были знаменитые туркменские лошади, приведенные туркменами изза Каспия. Позже, в , как и ньше, Анатолия лошадьми уже не славилась. У Марко Поло говорится и о периодических кочевках : летом в северовосточные области Малой Азии приходят «толпы левантских татар (тюрок.- Д. Е.), потому что летом здесь привольные пастбища, зимой они уходят туда, где тепло, есть трава и пастбища». Известно также, что помимо скотоводства занимались извозом и изготовлением ковров.
Однако часть огузов и туркмен стала , переходить на оседлость. Так, в эпосе «Деде Коркуд», наряду с рассказами о том, что огузы часто занимаются охотой, совершают набеги на гяуров, откочевывают па летовки, живут в шатрах, имеют огромные стада овец и табуны лошадей (причем подчеркивается, что это-их основное богатство), есть очень характерное упоминание о принадлежащих им виноградниках в горах. Таким образом, огузы имели уже свои виноградники. На это обратил внимание А. Ю. Якубовский. А Ибн Баттута встретил деревню туркмен. Здесь мы имеем дело с начавшимся процессом оседания тюроккочевников на землю в Анатолии, что явилось первым шагом к их прочному поселению на захваченных территориях, внедрению среди местного населения, сближению с ним и его последующей ассимиляции.
Забегая вперед, отметим, что этот процесс растянулся на очень длительный срок: даже до наших дней сохранились в Турции , которые продолжают вести чисто кочевой образ жизни, - юрюки. На востоке Анатолии часть бывших кочевников сохранила полукочевой образ жизни. Это - туркмены. Разница между юрюками и туркменами состоит, в частности, в том, что первые, видимо, удержали больше древнетюркских элементов (доогузских и огузских), которым более свойствен был чистокочевой образ жизни. А вторые - частично восходят к более позднему пласту, впитавшим еще на много элементов оседлого быта, главным образом иранских. Об этом говорит, например, XIII-XIV вв. В нем много - армуд (груша), нар (гранат), зердалу (персик), ка"вун (дыня), леблеби (горох), марчимак (чечевица), харман (гумно), баг (сад), бостан (огород). Все эти термины иранского происхождения.
Часть тюрок осела, поселившись в новых деревнях, или подселившись в уже существовавшие деревни и города, образовав в них новые кварталы.
Иногда тюрки занимали брошенные местными жителями деревни. Эти осевшие тюрки, начавшие заниматься , положили основу . Они сохранили самоназвание «тюрк», общее для , но прежние свои племенные этнонимы утратили.
В городах и осели дружины беев и эмиров, участвовавших в завоевании Анатолии. Вместе с ними появились сборщики налогов и прочие служители управленческого аппарата, имамы, муллы и др. Эти элементы составили привилегированный класс. Называли они себя чаще всего мусульманами, в отличие от других религиозных групп, находившихся в угнетенном положении. Кроме того, как мы увидим дальше, среди них преобладали не тюрки, а мусульмане иных этнических групп или новообращенные местные жители.